from 01.01.2012 until now
Belgorod Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after I.D. Putilin (Department of State and Legal Disciplines, Associate Professor)
Belgorod, Russian Federation
VAC 12.00.02 Конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право
VAC 12.00.10 Международное право; Европейское право
VAC 12.00.12 Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
VAC 12.00.14 Административное право; административный процесс
GRNTI 10.07 Теория государства и права
BBK 60 Общественные науки в целом
This article reveals the category of legitimacy as the basis of legal values and ideals in relation to such categories as legality, expediency, normativity, discipline. The correlation of the categories of «legitimacy» and «legality», «legal values» and «legality» is established. The authors have made an attempt to determine the criteria of legality in accordance with its role and importance in the life of society, multitasking and historical variability of value orientations.
legitimacy, lawful behavior, legal values, legality, expediency, subjective law
Современные вопросы установления и закрепления правовых ценностей, характеристики пограничного поведения многих субъектов права, связанные с реализацией естественных субъективных прав человека в соответствии с нормами международного и конституционного права, вновь ставят перед правовой доктриной вопросы об уточнении критериев правомерности поведения членов общества. Правовые ценности и идеалы, в сущности своей, являются достаточно подвижными. Ценностные ориентации как основа правовых ценностей в своем определении имеют множество подходов, раскрываясь и как отношения, дающие возможность личности «ранжировать объекты по их значимости для нее; могут выступать в качестве определенных побуждающих стимулов для достижений поставленных целей, приобретая функцию регуляторов социального поведения» [1, с. 534], и как «относительно устойчивое, избирательное отношение человека к совокупности материальных и духовных благ и идеалов, которые рассматриваются как предметы, цели или средства для удовлетворения потребностей жизнедеятельности личности… как бы аккумулируется весь жизненный опыт, накопленный в индивидуальном развитии человека» [2, c. 201], и как морально-нравственные установки [3] и т.д. Ценностные ориентации, как и поведение, могут быть одобряемыми, т.е. общепринятыми (нормативными) и соответствовать установленным в обществе моделям поведения, либо девиантными, т.е. нарушающими установленные законы и стандарты. Соответственно, вопросы правовых ценностей и идеалов напрямую затрагивают такое важное свойство поведения как правомерность.
Правомерность является одной из основных и наиболее часто употребляемых и при этом самых трудноопределимых категорий права. Через правомерность раскрывается достаточно много юридических терминов, однако данное понятие до сих пор вызывает дискуссии [4, c. 111]. Устанавливая законность деятельности или титульного владельца, или использование уголовно-правовых норм, или возможность применения норм международного права, всегда речь идет о правомерной основе, что в целом раскрывается как соответствие принципам и действующим нормам. Стоит отметить, что вопрос о правомерности как основы власти, правопорядка, законности неоднократно поднимался в работах ученых различных исторических эпох. О правомерности власти, войн и других действий рассуждали Аристотель, Сократ, Д. Локк, Г. Гегель, К. Маркс и др. Если античные авторы опирались на идеи разумности и законности [5], то мыслители более позднего времени брали за основу иные начала, в частности, Дж. Локк во главу угла ставил идею индивидуализма, говоря о правомерной основе государственной власти [6]. Через критерий идеальности раскрывал правомерность Г. Гегель [7, c. 270-349]. К. Маркс, критикуя Г. Гегеля, отмечал, что основа правомерности в силе, патриотизме, разумности [8]. Обобщая, можно определить, что мыслители прошлого исходили из существования двух состояний реального и идеального, и правомерность как раз относилась к идеальному представлению о законности, принципах, критериях справедливости, разумности и целесообразности, к которым обычная жизнь должна стремиться.
Современные авторы также различно подходят к раскрытию категории правомерность. Однако в отличие от предшественников в подходах определения правомерности исходят из действующего законодательства, т.е. правомерность переходит из мира идеалистических представлений о законности, справедливости и правопорядке в мир реализации правовых предписаний. Среди наиболее популярных подходов – это связь правомерности с правопорядком. В данном случае правомерность толкуют через «общественную полезность» с юридической точки зрения; критерии допустимости, целесообразности и приемлемости деятельности органов власти, организаций, граждан и ее результатов, что в целом формирует правопорядок [9, c. 53; 10]. В тесной взаимосвязи с критериями законности правомерность должна измерять соответствие различных социальных явлений запретам, требованиям и дозволениям действующего законодательства [11, c. 715; 12, c. 199-200]. При более широкой трактовке соответствие законности при установлении правомерности распространяют не только на поведение субъектов, но и на содержание норм права [13, c. 473]. Есть мнение и о рассмотрении правомерности в качестве динамики соответствия деяний субъектов права моделям правомерного поведения, закрепленных действующим законом [14, c. 676; 15, c. 543]. Правомерность как принцип находит свое отражение в ее раскрытии с точки зрения философии, где она представлена в статусе эталона, меры, оценки любого правового явления [16, c. 528; 17, c. 99; 18; 19]. Принципиальный характер правомерности также обосновывают с позиции легитимности и легальности или законности деятельности субъектов права и нормативных актов [20, c. 44-48; 21, c. 44]. Однако при рассмотрении правомерности в качестве принципа ее очень часто отождествляют с принципом законности [22]. Ю.Н. Старилов, рассматривая теорию законности, вводит в круг ее вопросов наряду с режимом законности правомерное поведение граждан, правопорядок в публичных правоотношениях, необходимость соблюдения основных требований законности и «идеи законности в государственной и общественной жизни» [23, c. 21], т.е. законность правомерность поглощает. Л.В. Гааг раскрывает момент перехода «идеальных требований права в реальное, фактическое правомерное поведение субъектов права, составляющее содержание правопорядка», рассматривая законность в широком смысле как проводник между миром идей и реальностью, также стирая границы между законностью и правомерностью [24, c. 226]. В свою очередь, С.С. Алексеев обращал внимание на то, что при создании норм позитивного права требуется определять их правомерность соотношением с правами человека [25, c. 233], где правомерность выступала критерием законности. Если рассматривать правомерность с этих позиций, то она является основой законности.
Раскрытие правомерности как метода правового регулирования, на наш взгляд, является спорным, поскольку правомерность сама по себе критерий определяющий законность применяемых способов и приемов правового воздействия в конкретном правоотношении. В данном случае правомерность раскрывают и как метод правового регулирования, и как режим именно в контексте тождественности понятий законности и правомерности. Однако согласно мнения С.С. Алексеева о том, что «выполняя функцию общих регулирующих начал, общие дозволения (именно дозволения!) могут непосредственно порождать юридические последствия как таковые, т.е. быть непосредственным критерием правомерного поведения» [25, c. 271], законность и правомерность не являются синонимами. Данные категории близки, но не равнозначны. Законность нацелена на оценку объективного права, в то время как правомерность есть мера права субъективного – правомерность поведения, правомерная основа деятельности и т.д. Фактически, правомерность есть проявление динамики права, она проявляется в случае возникновения правоотношения, в свою очередь, законность есть существующее объективно состояние, правило, мера существующего права, где могут присутствовать различные варианты модели поведения субъектов. Правомерность служит характеристикой не только поведения субъектов права, но и поступков, деятельности, актов, состояний, определяя границы правового воздействия. Соответственно, правомерность, в первую очередь, есть оценка, эталон поведения, имеющего позитивные последствия для правовой практики и реальности. Фактически правомерность – это то, что поддерживается обществом, соответствует представлениям о праве, правовой справедливости, разумности, нормальности – выступает не столько характеристикой, сколько требованием, запросом от общества.
Таким образом, законность из статичного состояния объективного права трансформируется в правомерность субъективного права в тот момент, когда конкретный юридический факт порождает правоотношение. В свою очередь, при применении норм права в результате неправомерного поведения это же поведение становится и противозаконным, поскольку речь идет о нарушении норм позитивного права. Незаконность и неправомерность тоже имеет свои отличия. Если идет прямое нарушение запрета в законе, то данные действия толкуются как незаконные и вопрос правомерности не имеет особого значения. В другом случае, когда совершается действие в целом в рамках закона, но, например, с превышением пределов права, то в таком случае кроме незаконности действий, будет установлена и их неправомерность, в частности, как злоупотребление субъективным правом. Соответственно, законность имеет более общее значение, действуя независимо от реализации субъектами права своих субъективных прав, выступая как маркер правонарушения и влекущая за собой все формы юридической ответственности. Правомерность, напротив, имеет свою сферу применения и существует как форма реализации субъективного права определенного субъекта права в конкретном правоотношении, не во всех случаях определяет правонарушение, чаще всего влечет за собой применение мер правовой защиты либо мер принуждения, в крайнем случае инициирует восстановительную форму юридической ответственности. Другими словами, правомерность часто выступает элементом определения законности деяний различных субъектов права и действующих правовых норм.
Таким образом, возвращаясь к критериям правомерности как характеристики реализуемого субъективного права стоит выделить: законность деятельности или деяния (нарушение запрета или выход за пределы дозволения); нормативность, поскольку правомерность определяют как соответствие ожиданиям соблюдения норм морали, этики, права и т.д.; дисциплину – критерий близкий к нормативности, поскольку именно она представляет собой ядро правомерного поведения, строгое следование правилам, принятым в обществе, организации, деятельности и т.д.; целесообразность как основу практической деятельности, при непосредственной реализации субъективного права [26]; правовую активность как общественно-полезную внутримотивированную, осознанную деятельность, имеющую своей целью установление истины и справедливости; осознанность как осмысленное восприятие права, формирование ориентиров деятельности, в том числе ценностных, в правовой сфере.
Правомерность в силу отсутствия статичности не может иметь жесткую юридическую конструкцию [27, 28]. Она зависима от восприятия права в определенном обществе в конкретный исторический период, имеет постоянно меняющиеся ориентиры и обусловлена существующими правовой и политической идеологией, воплощая в себе признаваемые правовые идеалы и ценности. Правомерность обладает свойством многозадачности, она не только и не столько правовая характеристика поведения, но и сама по себе правовое требование, имеющее морально-нравственные основы. Сложность определения правомерности состоит в ее многоролевом и многоаспектном характере. Более того, в зависимости от различных факторов она либо сама становится определяющим критерием какого-либо правового явления (например, законности), либо требует использования данных правовых явлений для характеристики ее уровня. В отличие от законности правомерность не обладает свойством универсальности, отвечая существующим запросам общества и возможности наступления позитивных последствий конкретных деяний субъектов права. Следовательно, правомерность выступает мерой соответствия поведения личности существующим в данном обществе на определенном этапе исторического развития правовым ценностям и идеалам.
1. Khoruzhenko, K.M. Cultural studies. Encyclopedic dictionary. / K.M. Khoruzhenko. – Rostov-on-Don: Publishing house "Phoenix", 1997. – 640 p.
2. Zdravomyslov, A. G. Man and his work : A sociological study / A.G. Zdravomyslov, V. A. Yadov, V. P. Rozhin. – Moscow : Publishing house "Mysl", 1967. – 392 p.
3. Askarova, G.B., Sabekiya, R.B. system-forming components of a person's value orientation // Modern problems of science and education. – 2014. – No. 6. – URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=16886 (date of application: 12.11.2024).
4. Ibragimov, I.M. Definition of the concept of "legality" and conceptual problems of protecting the rights of the victim in Russian criminal proceedings / I.M. Ibragimov // Modern law. – 2011. – No. 7. – pp. 111-118.
5. Bazhenova, E. A. Socrates on obedience to the law / E. A. Bazhenova // Proceedings of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences. – 2020. – vol. 15, No. 2. – pp. 88-110. – DOIhttps://doi.org/10.35427/2073-4522-2020-15-2-bazhenova.
6. Maksimenko, Yu. A. John Locke's doctrine of the state and law as a classic expression of revolutionary ideology / Yu. A. Maksimenko // Problems of modern science and education. – 2015. – № 7(37). – Pp. 81-84.
7. Georg Wilhelm Friedrich Hegel. Works / G.V. F. Hegel. – M.-L.: Sotsekgiz, 1934. – Vol. VII. – pp. 270-349.
8. Marx K. A critique of the Hegelian philosophy of law. [Electronic resource] // URL: https://www.civisbook.ru/files/File/Marks_K%20kriike.pdf (date of application: 10.11.2024)
9. Zherugov R.T. Theory of state and law: A textbook for universities. – M., 1995. – 246 p.
10. S. Kozhevnikov.N. The State and law: a short dictionary of terms and explanations on jurisprudence. – N. Novgorod, 2009. – 338 p.
11. The new Legal Dictionary / Edited by N. A.N. Azrielyan. – 2nd ed. supplement – M., 2008. – 1152 p.
12. Legal encyclopedic dictionary / comp. E.A. Yanikhova, V.A. Zakharkina. - M., 2010. - 285 p.
13. Barikhin A.B. The Great Legal encyclopedic dictionary / A.B. Barikhina. – M., 2000. - 719 p.
14. Tikhomirova.V., Tikhomirov M.Yu. Legal encyclopedia. 5th edition, supplemented and revised / edited by N. M.Yu. Tikhomirov. – M., 2002. – 971 p.
15. Tikhomirova.V., Tikhomirov M.Y. Concise legal dictionary / Edited by N. M.Yu. Tikhomirov. – M., 2009. – 827 p.
16. The New Philosophical Encyclopedia in four volumes. Volume 2. – M., 2010. 634 p.
17. Malakhov, V.P. Philosophy of law: a textbook for university students studying in the specialty "Jurisprudence" (030501). 2nd ed., reprint. and additional – M., 2007. – 336 p.
18. Nersesyants, V.S. Philosophy of law: a libertarian legal concept / V.S. Nersesyants // Questions of philosophy. - 2002. – No. 3. – pp. 3-15.
19. Martyshin, O. V. Are the main types of understanding of law compatible? / O. V. Martyshin // State and law. – 2003. – No. 6. – pp. 13-21.
20. Tarasova, L. H. Legality as a multifaceted category of domestic and international law / L. H. Tarasov // Eurasian Law Journal. – 2012. – № 11(54). – Pp. 44-48.
21. Tarasova, L. N. Legality as a legal principle, method of legal regulation and legal regime / L.N. Tarasova // Bulletin of the MFUA. – 2012. – No.4. – pp. 42-48.
22. Avrutin, Y. E. State and law. Theory and practice : a textbook / Yu. E. Avrutin. – 2nd edition, revised and supplemented. – Moscow : Unity-Dana, 2009. – 504 p.
23. Starilov, Yu. N. From the correct understanding and respect for legality to its supremacy / Yu. N. Starilov // Bulletin of the Voronezh State University. Series: Law. – 2017. – № 3(30). – Pp. 18-40.
24. Hague, L. V. Legality in the system of legal categories : relations of law, legality, and law and order / L.V. Hague // Theoretical and practical problems of legal understanding : materials of the III International Scientific Conference, held on April 22-24, 2008 at the Russian Academy of Justice / ed. by V. M. Syrykh and M. A. Zanina. 2nd ed. - M., 2010. – pp. 223-226.
25. Alekseev, S.S. Ascent to the law. Searches and solutions / S.S. Alekseev. M., 2001. – 752 p.
26. Baranov, A.M. Legality and expediency in criminal proceedings / A.M. Baranov // Legal sciences. - 2018. – No. 56. – pp. 95-103.
27. Lysenko V.A., Ryazanova N.A. Legality and legality in the activities of internal affairs bodies // textbook. 2015. 54 p.
28. Ryazanova N. A. Legality as a characteristic of the activities of employees of internal affairs agencies monograph / N. A. Ryazanova. — Belgorod : Epicenter, 2015. — 147 p.
29. Garashko A.Yu. Massovoe i obydennoe pravosoznanie: tipologicheskiy dualizm i sravnitel'naya harakteristika // Mezhdunarodnyy zhurnal konstitucionnogo i gosudarstvennogo prava. 2017. № 4. S. 38-40.
