ВАК 5.1.1 Теоретико-исторические правовые науки
ВАК 5.1.2 Публично-правовые (государственно-правовые) науки
ВАК 5.1.3 Частно-правовые (цивилистические) науки
ВАК 5.1.4 Уголовно-правовые науки
ВАК 5.1.5 Международно-правовые науки
ГРНТИ 10.07 Теория государства и права
ББК 60 Общественные науки в целом
В статье рассматривается деятельность Московского уголовного розыска в период политики военного коммунизма и изменения его функций в условиях резкого роста общеуголовной преступности в Москве. Анализируются особенности кадрового формирования МУР, взаимодействие с органами государственной безопасности и применение чрезвычайных мер в борьбе с бандитизмом. На основе статистических данных раскрывается динамика основных видов преступлений и оценивается результативность оперативно-розыскной деятельности. Делается вывод о том, что 1918–1921 гг. стали ключевым этапом институционального становления МУР как специализированного органа борьбы с общеуголовной преступностью, определившим дальнейшее развитие системы уголовного розыска в городских условиях.
Московский уголовный розыск (МУР), военный коммунизм, борьба с бандитизмом, чрезвычайные меры, взаимодействие с органами государственной безопасности
Советской власти от прежних режимов в наследство досталось не только разрушенная до предела экономика, но и небывало высокий уровень преступности. Росли не только количественные показатели, но и фиксировались ее качественные структурные изменения: она становилась все более профессиональной, организованной, жестокой. Исследования показывают, что во второй половине XIX века темпы роста преступности в два-три раза превышали темпы роста населения. Революционные потрясения начала двадцатого столетия, первая мировая война добавили новые или усугубили существовавшие криминогенные факторы.
Губительные эксперименты Временного правительства в правоохранительной сфере (ликвидация полиции и жандармского корпуса, мартовская[1] и июльская амнистии и проч.) еще более обострили ситуацию.
Об этом можно судить по следующим данным. В марте и апреле 1916 г. краж в Москве было зарегистрировано 992 и 995, а через год, в марте и апреле 1917 г. – соответственно 1625 и 1357 краж. В некоторых полицейских участках прирост был просто пугающим: в Пятницком 62 кражи в 1916 г. и 161 в 1917 г., в Сущевском соответственно 145 и 328, в Тверском 154 и 316. Убийств в марте и апреле 1916 г. было 6, а в те же месяцы 1917 г. – 23 [6].
Красноречивы статистические данные о количестве уголовных дел в производстве следователей Москвы и Московского уезда. В 1911 г. их было 8654 в Москве и 1860 в уезде, в 1914 г.- 8703 и 1594, а в 1916 г.- показатели подскочили до 12289 и 2451 соответственно. Только за 4 месяца 1917 г. было возбуждено в Москве 5189 уголовных дел, а в уезде 7783 дела [7].
За март-август 1917 г. по сравнению с тем же периодом 1916 г. в Москве количество преступлений выросло в шесть раз. Убийства увеличились в 10 раз, грабежи – в 14 раз, а кражи составляли 85% от общего числа совершенных преступлений [1].
«Октябрьской революции пришлось унаследовать массу преступного элемента - организованный бандитизм, с одной стороны, и никуда не годный по своему составу аппарат борьбы с ними в лице милиции и уголовного розыска. Крики «караул» на улице, в домах и учреждениях, а позднее безмолвное поднимание рук вверх ночью и днем стали бытовым явлением в Москве» [12, c. 249].
Комплекса централизованных в общегосударственном масштабе мероприятий, направленных на противодействие этим явлениям, первоначально не осуществлялось. Места пошли разными путями. Наиболее характерным для рассматриваемого периода является множественность субъектов, привлекавшихся к поддержанию революционного порядка и борьбе с преступностью, отсутствие четкого разграничения полномочий между ними, постоянный поиск соответствующих требованиям времени организационных основ их построения (поэтому частая смена структурных подразделений) и наиболее эффективных форм и методов деятельности.
Одним из таких субъектов стал Московский уголовный розыск (МУР), работавший в тесном контакте с МЧК и ВЧК. Кадровое формирование МУР непосредственно отражало классовые установки политики военного коммунизма. Согласно Конституции РСФСР 1918 г. и действовавшему законодательству, значительная часть бывших сотрудников дореволюционной полиции и милиции Временного правительства относилась к категории политически неблагонадежных и была фактически отстранена от службы в новых органах правопорядка. В результате МУР создавался практически «с нуля» за счет рабочих, красноармейцев и иных «социально близких» элементов, политически лояльных, но не обладавших достаточной сыскной подготовкой [15]. Это объективно затрудняло формирование квалифицированного профессионального ядра уголовного розыска и в значительной степени предопределяло необходимость опоры на чрезвычайные, во многом силовые методы борьбы с преступностью.
Преступность представляла большую опасность, она превратилась из социальной проблемы в проблему политическую, т. к. неспособность противостоять ей истолковывалась как слабость советской власти, от которой нечего ждать сколько-нибудь эффективных действий в других областях общественной и государственной жизни. Этим объясняется тот факт, что практически сразу после создания органов ЧК они начали бороться с общеуголовными преступлениями. В ВЧК (в марте 1918 г. переведена в Москву) действовал уголовный подотдел со штатом 10 человек [14].
В составе МЧК была создана особая группа МЧК, впоследствии реорганизованная в уголовный подотдел 2, уголовную секцию 3, 8-0 отделение и затем уже в ударную группу по борьбе с бандитизмом [12, c. 286].
Деятельность МЧК с декабря 1918 г. по июль 1919 г. преимущественно была уголовно-розыскной. В день через МЧК проходило около 50 дел [17, c. 17]. Важные аспекты взаимодействия ЧК и УР были зафиксированы в подписанном Ф.Э. Дзержинским циркуляре от 7 июня 1919 г., предписывавшим «...сотрудников ЧК вливать в местные уголовно-розыскные учреждения, содействуя реорганизации этих учреждений и постоянно передавая в их ведение часть функций, лежащих ныне на ЧК в области борьбы со спекуляцией, должностными преступлениями и т.д.» [11, c. 27].
Серьезную опасность для общественной безопасности в рассматриваемый период представляли бандитские выступления анархистских групп. В Москве ими было захвачено 25 особняков, превращенных в опорные пункты, с территории которых практически ежедневно совершались убийства, ограбления и иные насильственные преступления. Для противодействия указанным проявлениям были привлечены силы ВЧК, милиции, отряды Красной Гвардии. Советская власть последовательно формировала установку на решительную ликвидацию анархо-бандитизма. В статье петроградской «Красной газеты» от 15 апреля 1918 г. подчеркивалось, «если под флагом анархистов собирается банда уголовных преступников и грабителей, если в занятых ими особняках находят массу награбленного золота и драгоценностей, если эти банды убивают на улицах безоружных людей, – это не идейные группы, а банды разбойников, с которыми надо бороться» [16, c. 75].
Под руководством Ф.Э. Дзержинского ВЧК вместе с московской уголовно-разыскной милицией провела большую операцию. Все особняки, занятые анархистами, были оцеплены, около 400 человек разоружено и арестовано. Подавляющее большинство арестованных оказались далеки от «идейного анархизма». Это были уголовные преступники, которых опознали многие граждане, пострадавшие от их «деятельности». «Груда материалов, взятых при обыске, – указывалось в отчете об операции, – обнаруживает отвратительную картину тунеядства, разврата и воровства» [16, c. 75].
В целях очищения Москвы от «всех рыцарей уголовного мира» в ночь на 15 мая 1918 г. войска ВЧК, отряды уголовно-розыскной милиции и красногвардейцы провели крупную операцию по задержанию бандитов в районе Верхней и Нижней Масловки. При проведении операции были задержаны бандиты, терроризировавшие Москву. В ходе следствия выяснилось, что многие из задержанных были участниками ограбления Военно-промышленного комитета, где налетчики захватили 250 тыс. руб., а также кооператива земского союза (где было захвачено 196 тыс. руб.) и конторы Бландовых (было захвачено 40 тыс. руб.). Членами этой шайки был совершен и ряд других вооруженных налетов. Бандиты, задержанные в ночь с 14 на 15 мая, имели винтовки, револьверы, бомбы. При обыске у некоторых из них были найдены трубки с хлороформом. Пойманные и разоблаченные бандиты были расстреляны [9].
Особое место в борьбе с бандитизмом заняла деятельность Московского уголовного розыска по ликвидации одной из наиболее известных в уголовной среде группировок – банды Якова «Кошелькова» (Кузнецова). На ее счету числились десятки тяжких преступлений против личности и собственности. Противостояние данной банде носило затяжной и напряженный характер. В целях ее нейтрализации была проведена общегородская облава во всех меблированных комнатах, ночлежных домах и притонах, использовавшихся в качестве баз преступных групп. В результате удалось задержать свыше 200 человек, из которых 65 были опознаны как участники бандитских нападений, а также выявить и обследовать конспиративную квартиру банды, где было обнаружено значительное количество огнестрельного оружия и более 1000 патронов. В дальнейшем сотрудниками уголовного розыска были раскрыты еще две конспиративные квартиры «кошельковцев» – на Плющихе и в Конюшенном переулке [5].
Параллельно с ликвидацией банды Я. «Кошелькова» московский уголовный розыск проводил масштабную работу по нейтрализации других крупных преступных групп. В рассматриваемый период были разгромлены шайка «Сабана», отличавшаяся особой жестокостью (в том числе убийством всей его семьи), группировка «Козули», организовывавшая вооруженные налеты на советские учреждения и банки, банда Кожевникова, за которой числилось около двадцати убийств и ограблений, а также банда Капустина, совершившая тридцать шесть убийств. Кульминацией этих мероприятий стал разгром крупной шайки Хитрова рынка (83 человека во главе с Мишкой Чумой и Сашкой Хромым), на счету которой было порядка сорока пяти грабежей и убийств, преимущественно в отношении советских магазинов и складов, а также сотрудников милиции. Характерно, что в ряде случаев сотрудники Московского уголовного розыска применяли активные легендированные мероприятия: так, начальник уголовного розыска А.М. Трепалов, действуя под видом уголовника, внедрился в указанную группировку, что позволило одномоментно ликвидировать всю шайку [8].
Особую остроту борьба с бандитизмом приобрела после событий ночи на 22 января 1919 г., когда в Москве были убиты 22 постовых милиционера. Данный дерзкий налет имел не только криминальное, но и политическое значение, объективно играя на руку контрреволюционным силам. В ответ 22 января 1919 г. заместитель председателя ВЧК Я.Х. Петерс инициировал экстренное совещание с участием представителей ВЧК, МЧК, Московского Совета, милиции, уголовного розыска и ряда общественных организаций, целью которого было выработать единый план мер по борьбе с бандитизмом в Москве.
Совещание определило три основных направления деятельности. Во-первых, было принято решение об объединении всей борьбы с бандитизмом в Москве в рамках уголовной милиции, на которую возлагалась основная ответственность за проведение практических мероприятий. Во-вторых, подчеркивалась необходимость мобилизации широких масс населения, для чего предполагалось подготовить обращение к жителям города с призывом к участию в выявлении и пресечении бандитских проявлений. В-третьих, был разработан комплекс мер по укреплению аппарата милиции и уголовного розыска, включая улучшение материального обеспечения, повышения боеспособности и численности личного состава, а также совершенствование транспортного обеспечения, без чего борьба с бандитизмом существенно затруднялась [4].
Принятие данных мер позволило в значительной степени стабилизировать криминогенную обстановку в столице, локализовать наиболее опасные проявления бандитизма и обеспечить условия для упорядочения деятельности правоохранительных органов. По мере подавления крупных бандформирований и налаживания межведомственного взаимодействия произошел постепенный возврат органов уголовного розыска к выполнению их непосредственных функций по борьбе с общеуголовной преступностью. Одновременно наблюдалось и перераспределение нагрузки между МЧК и МУР, что нашло отражение в последующей статистике рассмотренных дел.
Имеющиеся данные свидетельствуют, что органы государственной безопасности последовательно понижали степень участия в борьбе с уголовщиной. Так, если за время с 1 января по 1 мая 1919 г. почти половина (47%) рассмотренных МЧК дел приходилось на долю уголовных, то за период с 1 мая по 1 августа из 3107 дел уголовных было 1151 или 38%, а за оставшиеся месяцы 1919 г. они составили 14-19%%. Данная тенденция сохранилась и в 1920 г.: в первом полугодии 11%, во втором – 16% [13, c. 629-630]. Общеуголовные дела, рассмотренные МЧК за время с 1 декабря 1918 г. по 1 ноября 1920 г., составили всего 7% от общего числа дел. 80% всех рассмотренных дел составляли дела о спекуляции и преступлениях по должности [13, c. 633].
Усиление криминогенного давления в столице потребовало и внутренней специализации Московского уголовного розыска. Уже в 1918 г. в его структуре была выделена специальная группа «для исключительной работы по раскрытию преступлений важного характера», ориентированная на расследование наиболее опасных и резонансных дел [2]. Параллельно МУР наделяется полномочиями, выходящими за рамки «классического» уголовного розыска: приказом от 12 августа 1918 г. перед ним ставится задача постановки на учет лиц без определенного места жительства и занятий «на предмет высылки по этапу… как вредного и ненужного балласта среди трудового населения Москвы» [9].
О деятельности МУР по борьбе с общеуголовной преступностью дают представление следующие данные:
Сильный рост преступности был отмечен в 1918 г. Всего поступило в МУР поступило 13082 заявления (в предреволюционный период регистрировалось в среднем около 4000 обращений) [13, c. 637-638].
По отдельным видам преступлений заявления распределились так:
|
Вид преступления |
Количество, ед. |
|
Кражи |
11 036 |
|
Грабежи простые |
421 |
|
Грабежи вооруженные |
570 |
|
Покушения на убийство |
16 |
|
Убийства |
148 |
|
Присвоения и растраты |
436 |
|
Мошенничества, подлоги и вымогательства |
454 |
Таблица 1. Статистика зарегистрированных общеуголовных преступлений
в г. Москве за 1919 г.
Приведенные цифры говорят о сильном росте наиболее тяжких видов преступлений, грабежей и убийств. В течение года их число было равно 1155. В процентном отношении ко всей массе преступлений это даст около 9%. В отношении ко всему населению Москвы – 0,7%. В дореволюционный период число преступных случаев этого рода колебалось от 60–70 в год. В отношении к числу всех преступных случаев это дает менее 2%, а в отношении к населению 0,005%» [13, c. 637-638]. Вообще же картина роста преступных случаев по всем отдельным вышеприведенным видам такова:
|
Вид преступления |
Число случаев (1914 г.) |
% к населению Москвы (1914) |
Число случаев (1918 г.) |
% к населению Москвы (1918) |
В % к уровню 1914 г. |
|
Кражи |
3 507 |
0,20 |
11 036 |
0,70 |
315 |
|
Грабежи вооруженные |
2 |
0,00001 |
570 |
0,03 |
28 500 |
|
Грабежи простые |
49 |
0,0003 |
421 |
0,02 |
800 |
|
Покушения на убийство |
1 |
0,00001 |
16 |
0,0009 |
1 600 |
|
Убийства |
14 |
0,0001 |
148 |
0,01 |
1 060 |
|
Присвоения и растраты |
281 |
0,002 |
436 |
0,02 |
170 |
|
Мошенничества и подлоги |
123 |
0,001 |
1 454 |
0,02 |
370 |
Таблица 2. Сравнительные показатели преступности в Москве в 1914 и 1918 гг.
Как видим, по некоторым видам рост преступности достигал выражающийся тысячи и десятки тысяч процентов.
В первом квартале в Московский уголовный розыск поступило 1876 заявлений, во втором – 2620, в третьем – 4093 и в четвертом – уже 4493. Совокупный ущерб от зарегистрированных преступлений оценивался примерно в 111 млн руб. При этом значительную часть массива составляли имущественные преступления, на долю которых приходилось около трети всех дел, тогда как возмещение причиненного ущерба удавалось обеспечить лишь примерно по 38% таких преступлений [1].
Раскрываемость составила 31%: 4001 преступление из 13082 [13, c. 637-638].
Обратимся к докладу о деятельности Московского Управления Уголовного Розыска за 1919 г. В нем с удовлетворением отметается, что растет раскрываемость. «За январь раскрыто 35% февраль дал 39, март 38, апрель 39, май 41, июнь 51, июль 49 наконец в августе раскрыто 57% из всего числа преступлений. Не лишним отметить, что важные преступления почти все раскрываются, так, например, в июле 1919 г. произведено 21 вооруженное ограбление, за тот же месяц раскрыто как раз 21 вооруженное ограбление, то есть 100% [3].
МУР получил право на внесудебную репрессию. В процедурном плане был перенесен опыт рассмотрения дел в ВЧК и в МЧК. Коллегия МУРа приняла решение рассматривать на своих заседаниях каждое уголовное дело. Работники уголовного розыска докладывали на Коллегии о том или ином преступлении, давая подробную характеристику обвиняемым. Дела бандитов, задержанных с оружием в руках и уличенных в погромах и грабежах, Коллегия посылала «на рассмотрение в МЧК для применения к ним высшей меры наказания». Дела о хищениях и преступлениях по должности передавались в ревтрибунал. Дела о квартирных кражах и воровстве направлялись в народные суды. Преступники, не имеющие определенного места жительства и работы, по решению Коллегии МУРа направлялись на разные сроки (от одного до шести месяцев) в специальные трудовые лагеря; список этих лиц утверждался МЧК, а копии посылались в Административный отдел Моссовета. За вторую половину 1919 г. Коллегия МУРа отправила в лагеря 1048 бандитов, в народные суды было передано 1316 дел, в ревтрибунал – 236, в МЧК – 272 [8].
Таким образом, деятельность МУР в годы политики военного коммунизма стала одним из центральных факторов стабилизации криминогенной обстановки в столице, несмотря на острейший кадровый дефицит, резкий рост тяжких преступлений и институциональную неустойчивость правоохранительных органов. Формирование МУР практически «с нуля», исключение из службы значительной части профессиональных дореволюционных сотрудников и опора на социально лояльные, но неподготовленные кадры объективно обусловили применение жестких, во многом чрезвычайных мер. В то же время взаимодействие МУР с ВЧК и МЧК, создание специализированных подразделений и активное внедрение силовых методов борьбы с бандитизмом позволили добиться реальных результатов: ликвидации крупных преступных группировок, повышения раскрываемости резонансных преступлений и постепенного упорядочения оперативно-розыскной деятельности. Приведенная статистика демонстрирует переход от разрозненных попыток противодействия преступности к более организованной системе, в рамках которой органы уголовного розыска начали возвращаться к выполнению своих непосредственных функций, а чрезвычайные полномочия органов государственной безопасности постепенно сокращались. Выявленные особенности позволяют рассматривать 1918–1921 гг. как ключевой этап становления дальнейшей организационной структуры и характера работы МУР, что в последующем определило развитие всей системы органов внутренних дел в городских условиях.
[1] Было амнистировано почти 90 тыс. заключенных, более 2/3 из которых уголовники. Общее число заключенных сократилось на 75%.
1. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 393. Оп. 6. Д. 124. Лл. 1–2.
2. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 393. Оп. 16. Ед. хр. 16.
3. Доклад о деятельности Московского управления уголовного розыска за 1919 г. // Центральный государственный архив Москвы. Ф. 2429. Оп. 1. Д. 31. Лл. 54–57.
4. Центральный государственный архив Москвы. Ф. 19. Оп. 1. Д. 45. Л. 6.
5. Центральный государственный архив Москвы. Ф. 1215. Оп. 1. Д. 13. Л. 82 об.
6. Центральный государственный архив Московской области. Ф. 66. Оп. 12. Д. 46. Л. 32.
7. Центральный государственный архив Московской области. Ф. 66. Оп. 12. Д. 46. Л. 36.
8. Центральный государственный архив Московской области. Ф. 66. Оп. 12. Д. 651. Л. 21.
9. Центральный государственный архив Московской области. Ф. 4619. Оп. 2. Д. 13. Л. 39.
10. Власть Советов. – 1919. – № 8–9 (август–сентябрь). – С. 27.
11. Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии, 1917–1921 гг. : сб. документов / сост. А. К. Гончаров, И. А. Дорошенко, М. А. Козичев, Н. Н. Павлович ; ред. кол. Г. А. Белов [и др.]. – Москва : Госполитиздат, 1958. – 551 с.
12. Из истории Московской чрезвычайной комиссии (1918–1921 гг.) : сб. документов / сост. А. С. Велидов, И. Е. Поликаренко, В. Г. Ушаков. – Москва : Моск. рабочий, 1978. – 320 с.
13. Красная Москва, 1917–1920 [сб. Статистического отдела Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов] / под общ. ред. Л. Б. Каменева, Н. С. Ангарского. – Москва : Московский Совет р., к. и кр. д., 1920. – 744 стб.
14. Скоркин К. В. НКВД РСФСР, 1917–1923. – Москва : Объед. ред. МВД России, 2008. – 798 с.
15. Собрание узаконений и распоряжений РСФСР. – 1942. – № 582. – С. 671–682.
16. Советская милиция : история и современность. 1917–1987 / А. П. Косицын, Р. С. Мулукаев, С. В. Биленко и др. ; под ред. А. В. Власова. – Москва : Юрид. лит., 1987. – 335 с.
17. Яковлева М. А. Организация и деятельность Московской чрезвычайной комиссии. 1918–1922 годы : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.02. – Москва, 2010. – 25 с.
