Россия
ВАК 12.00.02 Конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право
ВАК 12.00.10 Международное право; Европейское право
ВАК 12.00.12 Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
ВАК 12.00.14 Административное право; административный процесс
ГРНТИ 10.07 Теория государства и права
ББК 60 Общественные науки в целом
В настоящей статье освещаются отдельные аспекты нормативного регулирования наказания в виде смертной казни в России в различные исторические периоды. Авторами обращается внимание на трансформацию общественного и государственного восприятия данного вида наказания. Кроме того, авторы выделяют наиболее значимые нормативные акты, регламентирующие смертную казнь, присущие каждой определенной исторической эпохе. В статье обращается особое внимание на роль Конституционного Суда Российской Федерации в современных условиях, как органа, непосредственно влияющего на современное состояние и перспективы развития смертной казни.
смертная казнь, наказание, Конституционный Суд Российской Федерации
На всем протяжении развития отечественного уголовного законодательства смертная казнь, выступая видом наказания, воспринималась в обществе неоднозначно, а лица, находящиеся у власти, время от времени в своих актах ставили под сомнение необходимость ее применения.
Один из древнейших памятников отечественного права «Русская правда» не включал в себя такой вид наказания, как смертная казнь, что отнюдь не свидетельствует о том, что ее не существовало. Ряд историков утверждает, что свое юридическое закрепление смертная казнь получила в Уставной Двинской грамоте в конце XIV века. Данный вид наказания мог быть применен к ворам, совершившим кражу в третий раз, и приводилась она в исполнение в форме повешения [6, с. 39]. Однако, уже через столетие, количество составов преступлений и круг лиц, к которым могла быть применена смертная казнь, начал существенно расширяться и, если в Псковской судной грамоте 1467 года смертная казнь могла быть назначена в основном за хищения, то по Судебнику 1550 года смертная казнь назначалась за кражи, мошенничества, разбои, фальшивомонетничество, а ее приведение в исполнение нередко отличалось особой жестокостью. Так, период в правления Ивана IV смертная казнь приводилась в исполнение в форме повешения, четвертования, залития горла расплавленным свинцом, посажения на кол, утопления. Это далеко не исчерпывающий перечень форм приведения в исполнение смертной казни, в ряде случаев казни отличались особой изощренностью и «индивидуализмом». К началу правления Алексея Михайловича Романова смертная казнь из разряда «исключительных» наказаний, превратилась в «обыденные». Соборное уложение царя 1649 года включало в себя уже более 60 преступлений, за которые могла быть назначена смертная казнь, в числе которых были не только имущественные составы, но и богохульство, супружеская измена, поджоги и иные.
Вместе с тем, 30 октября 1653-го Алексей Михайлович попытался смягчить существующее положение и своим указом отменил смертную казнь для разбойников и татей (воров), однако уже в 1659 году для разбойников было восстановлено повешение.
В период правления Петра I количество составов преступлений, за которые могла быть назначена смертная казнь, достигла 123 составов. Приведение ее в исполнение также отличалось разнообразием. Для военнослужащих это был расстрел, в отношении гражданских лиц могло применяться повешение, отсечение головы, четвертование, колесование.
В XVIII веке появились дискуссии о необходимости и справедливости смертной казни. По настоянию Елизаветы Петровны в 1744 году был принят Указ, в соответствие с которым, все смертные приговоры приостанавливались до рассмотрения обстоятельств преступления в Сенате. Екатерина II, опираясь на труды европейских просветителей, обосновывала невозможность отбирать у человека жизнь, дарованную Богом, что не помешало ей, однако, публично казнить Емельяна Пугачева.
В XIX веке смертная казнь, практически в половине случаев, применялась по политическим преступлениям.
Молодое советское государство в первые дни своего существования предприняло попытку отменить смертную казнь. Так, о ее отмене было объявлено Декретом № 4 от 26 октября 1917 г. II Всероссийского съезда Советов, однако, всего через четыре месяца, 21 февраля 1918 г. декрет СНК «Социалистическое отечество в опасности» закрепил применение расстрела без суда, на месте преступления по отношению к «неприятельским агентам, спекулянтам, громилам, хулиганам, контрреволюционным агитаторам, германским шпионам» [5]. Данный документ носил яркую эмоциональную окраску и закреплял для своих адресатов широкий круг неконкретизированных прав.
В начале 1920 года советское правительство с «удовлетворением констатировало о разгроме вооруженных сил контрреволюции», что послужило основанием для принятия Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 17 января об отмене высшей меры наказания. Как и в предыдущий раз, неприменение смертной казни имело непродолжительный срок. Уже 4 мая 1920 года в приказе Реввоенсовета № 730 «О революционных военных трибуналах» была закреплена возможность вынесения приговора в виде смертной казни (расстрела), который приводился в исполнение в срок не менее 48 часов после извещения Реввоенсовета фронта и Революционного Военного Трибунала Республики. Данный приговоры выносились при фактическом отсутствии права обвиняемого на защиту и не подлежали пересмотру.
Уголовный кодекс РСФСР 1926 года предусматривал расстрел в качестве вида наказания за контрреволюционные преступления, преступления против порядка управления, должностные и хозяйственные, имущественные преступления. При этом за преступные деяния, посягающие на личность, смертной казни предусмотрено не было.
В начале 30-х годов прошлого столетия был принят целый ряд документов, носящих процессуальный характер, фактически нивелировавших право такой категории обвиняемых как «враг народа» на защиту. В контексте рассматриваемого вопроса, заслуживает внимания Оперативный Приказ НКВД СССР от 30 июля1937 года № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Согласно положениям данного документа, борьба с антисоветскими элементами должна быть «беспощадной». Наиболее «враждебные элементы» подлежали расстрелу, следствие по таким делам имело ускоренный характер, окончательное решение по делу не обжаловалось. С 1935 по 1939 год было репрессировано около 2 миллионов человек, большинство из них были расстреляны.
26 мая 1947 год Указом Президиума Верховного Совета СССР применение смертной казни было отменено. В данном Указе было отмечено, что применение смертной казни «не вызывается необходимостью в условиях мирного времени». Однако, спустя непродолжительный период времени, 12 января 1950 года высший законодательный орган советского государства сделал изъятие в данном акте, приняв новый Указ «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрывникам-диверсантам», а с 1954 года смертная казнь стала назначаться за убийства, поскольку в 50-е годы прошлого столетия криминогенная обстановка в обществе существенно ухудшилась.
УК РСФСР 1960 года включал в себя смертную казнь в качестве исключительного вида наказания за особо тяжкие преступления, к числу которых относились такие как шпионаж, террористический акт, бандитизм, умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, угон воздушного судна и другие. Приговоры приводились в исполнение расстрелом.
Конец XX века был ознаменован наиболее острыми дискуссиями в отношении рассматриваемого вида наказания, которые вспыхнули в связи со многими переломными моментами в истории страны. Формирование единых стандартов в области защиты прав, свобод и законных интересов человека и гражданина позволило создать международную систему борьбы с негативными явлениями в обществе [4]. Так, 28 февраля 1996 года Россия вступила в Совет Европы, подписав Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод и взяв на себя обязательство присоединится к Протоколу № 6 указанной Конвенции. Положения самой Конвенции, которую Россия ратифицировала 30 марта 1998 года, не содержат запрета на смертную казнь, однако Протокол № 6 фактически изменяет положения Конвенции и запрещает для стран-участниц применение смертной казни, за исключением военного времени.
Ссылаясь на рекомендации Парламентской Ассамблеи Совета Европы 16 мая 1996 года, был подписан Указ Президента Российской Федерации о поэтапном сокращении применения смертной казни, который содержал рекомендацию Парламенту ускорить принятие Уголовного кодекса, и максимально сократить составы, за которые может быть назначена смертная казнь.
Вместе с тем, принятый в 1996 году и вступивший в силу 1 января 1997 года Уголовный кодекс РФ в статье 44, определяющей систему наказаний, в качестве одного из ее видов предусмотрел смертную казнь.
16 апреля 1997 года Министерством иностранных дел Протокол № 6 был подписан, но не ратифицирован Российской Федерацией, которая должна была осуществиться в форме Федерального закона.
2 февраля 1999 года Конституционный суд РФ предпринял попытку устранить имеющую место правовую неопределенность относительно назначения и применения смертной казни, приняв Постановление № 3-П. Однако, мотивируя невозможность назначения смертной казни в Российской Федерации, Конституционный суд не обращался к Протоколу № 6. Основная смысловая нагрузка данного документа была смещена на процессуальные аспекты назначения смертной казни. Более того, в данном Постановлении Конституционный суд подтвердил возможность назначения наказания в виде смертной казни в будущем, но при условии создания во всех субъектах Российской Федерации суда присяжных [1].
Таким образом, Конституционный Суд Российской Федерации, разрешая в рамках предмета рассмотрения по данному делу вопрос о возможности назначения наказания в виде смертной казни, исходил прежде всего из необходимости обеспечения гражданам равного права на рассмотрение их дел судом с участием присяжных заседателей на всей территории Российской Федерации.
Более того, 15 февраля 2002 года нижняя палата Парламента Российской Федерации обратилась к Президенту Российской Федерации о преждевременности ратификации Протокола № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, где указывала на возникшую социальную напряженность в обществе, обусловленную возможностью отмены смертной казни при существующей криминогенной обстановке, а также на недопустимость игнорирования в угоду внешнеполитическим интересам воли народа.
С 1 января 2010 года суды присяжных должны были заработать на всей территории Российской Федерации, а следовательно, указанное Конституционным судом РФ в мотивировочной части препятствие для назначения наказания в виде смертной казни, было преодолено. Однако, к указанному периоду, Российская Федерация так и не ратифицировала Протокол № 6 к Европейской конвенции. Опасаясь возникновения непоследовательной правоприменительной практики в части назначения смертной казни, Верховный суд Российской Федерации 29 октября 2009 года принял Постановление № 25, обращенное к Конституционному суду РФ с просьбой разъяснить свою позицию относительно возможности или невозможности назначения рассматриваемого вида наказания в дальнейшем [2].
Отвечая на запрос, отраженный в Постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации № 25, Конституционный Суд в своем Определении № 1344-О-Р от 19 ноября 2009 [3] постарался изыскать максимальное количество аргументов, обосновывающих невозможность применения смертной казни в России. Аргументируя свою позицию, Конституционный Суд приводит весьма уязвимые с точки зрения юриспруденции доводы, отмечая, что вообще во всем мире наблюдается устойчивая тенденция к отмене смертной казни, ссылаясь на Резолюции ООН 62/149 от 18.12.2007 года и 63/168 от 18.12.2008, призывающие ограничить применение смертной казни, но имеющие рекомендательный характер и, делая нелогичный, парадоксальный вывод из своего же Постановления от 2.02.1999 года № 3-П, (предусматривающего возможность назначения наказания в виде смертной казни в будущем при условии создания во всех субъектах Российской Федерации суда присяжных) о том, что оно «соответствовало юридическим обязательствам, принятым на себя Российской Федерацией согласно статье 18 Венской конвенции о праве международных договоров в отношении Протокола № 6 и усиливало их», хотя ссылок на данные документы в указанном Постановлении не содержалось. Оценивая мотивировочную и резолютивную часть Постановления Конституционного Суда Российской Федерации № 1344-О-Р от 19 ноября 2009 в их совокупности, представляется возможным гротескно подчеркнуть основную мысль, суть которой в следующем – Российская Федерация, присоединившись к международным актам, но не подписав их, все равно должна рассматривать эти акты как часть своей правовой системы, а неприменение наказания в виде смертной казни на протяжении длительного периода, позволяет и дальше не применять ее. Очевидно, что данная позиция является весьма спорной. Парадоксальность данного документа заключается также в том, что именно в нем было введено в оборот понятие «мораторий на смертную казнь», в то время как этимология термина «мораторий» означает отсрочку, а не запрет.
Выход в марте 2022 года России из состава Совета Европы и денонсация Конвенции о защите прав человека и основных свобод с новой силой породил дискуссии в обществе о необходимости и возможности применения наказания в виде смертной казни. Данный вопрос стал активно обсуждаться не только в научной среде, но и в Парламенте.
В современном российском обществе существуют две диаметрально противоположные точки зрения на смертную казнь. Широкие слои общественности, поддерживаемые рядом ученых-юристов и политических деятелей (Д.А. Медведев, Л.В. Слуцкий, С.М. Миронов), придерживаются точки зрения, согласно которой, смертная казнь выступает эффективным средством сдерживания людей от совершения преступлений. Ее превентивное воздействие основано на страхе преступника за свою жизнь, который способен удержать его от совершения преступления. Сохранение смертной казни в числе видов наказания связанно непосредственно с попыткой предотвратить рост совершения тяжких и особо тяжких преступлений и найти адекватные меры со стороны государства в отношении лиц, создающих чрезмерную угрозу общественному порядку и безопасности.
Другая половина общества, включая представителей Конституционного Суда Российской Федерации (В.Д. Зорькин), разделяя общемировые гуманитарные ценности, считает смертную казнь показателем аморальности и бесчеловечности самого общества, поскольку каждый человек имеет право на жизнь, а любое преступление, не может отнять у человека самое ценное. Ход российской истории содержит много свидетельств того, что смертная казнь достаточно часто применялась исключительно в политических целях, как средство террора против врагов существующей государственной власти. Примером этому может служить начало XX столетия, практика большевиков в период Гражданской войны и советского руководства в период репрессий 30-40-х годов, когда смертная казнь служила средством насаждения в обществе страха перед мнимыми «врагами народа». Однако в современном государстве с господствующим демократическим режимом, предполагающим устойчивые гарантии права человека не быть подвергнутым смертной казни, сама идея о ее возращении не имеет права на существование.
Таким образом, вопрос смертной казни по-прежнему остается одним из самых дискуссионных в российском обществе, и единая позиция по данной проблеме пока не достигнута. Сегодня российское общество снова стоит перед выбором, диктуемым «конкретными историческими условиями», которые в ряде случаев подталкивали отечественного законодателя к закреплению и ужесточению смертной казни, а в ряде – к ее отмене. В начале нового столетия, как и много лет и веков назад, мы снова оказались перед непреложным фактом человеческой истории: в широко известной фразе «казнить нельзя помиловать» запятая так и не обрела постоянного места, отражая весьма непростые общественные противоречия. Отсутствие юридических ограничений позволяет законодателю принять любое решение. Однако, в столь значимом социальном вопросе такое решение, как представляется, должно быть принято при учете мнения большинства общества.
1. Постановление Конституционного Суда РФ от 02.02.1999 N 3-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года "О порядке введения в действие Закона Российской Федерации "О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР", Уголовно - процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях" в связи с запросом Московского городского суда и жалобами ряда граждан" // справочная правовая система КонсультантПлюс.- Режим доступа: http://www.consultant.ru
2. Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации от 29 октября 2009 г. № 25 «О направлении в Конституционный суд Российской Федерации ходатайства о разъяснении пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года № 3-П // справочная правовая система КонсультантПлюс.- Режим доступа: http://www.consultant.ru
3. Определение Конституционного Суда РФ от 19.11.2009 № 1344-О-Р "О разъяснении пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года N 3-П по делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года "О порядке введения в действие Закона Российской Федерации "О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР", Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях" // справочная правовая система КонсультантПлюс.- Режим доступа: http://www.consultant.r
4. Беляева О.В., Гомозова О. Ю К вопросу последствий денонсации Россией Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию: обеспечение коррупционной борьбы // Научный вестник Орловского юридического института МВД России имени В.В. Лукьянова. 2023. № 2 (95). С. 106-113.
5. Декреты Советской власти. Т.I. - М., Гос.изд-во полит.литературы, 1957.
6. Степанова В.В. Из истории смертной казни на Руси // Вектор науки ТГУ. Серия Юридические науки. 2013. № 1 (12). С. 39
